|
Психолог Елена Смирнова занимается философией игр. Так, она считает, что главное наслаждение в игре доставляет ребенку подчинение правилам. Но 45 процентов современных детей их не знают. Сегодня Елена Олеговна отвечает на вопросы корреспондента о роли детских игр.
Играют теперь действительно меньше. Но главное в том, что сама идея ценности детской игры отсутствует в сознании взрослых — и родителей, и бабушек-дедушек, и воспитателей детских садов. Мы как будто вернулись на сотни лет назад. Это тогда считалось, что ребенок — тот же взрослый, только маленький, необученный. В те времена и детства как особого этапа жизни не было: ребенка стремились как можно раньше вовлечь во взрослый мир, он рано начинал работать, а не играть в работу. Во многом благодаря психологам только в наше время детские годы превратились в общественном сознании в особый, самоценный жизненный этап, а ребенок — в особого человека, который воспринимает, думает, ведет себя по-иному, чем взрослый. — Известный детский психолог Александр Венгер сказал мне: «Мамаши приводят своих пяти-шестилетних детей и жалуются, что те никак не научатся читать или считать; хоть бы одна пожаловалась, что ее ребенок не умеет играть, — но ведь это намного, намного серьезнее...» — Ни один психолог не будет думать иначе: потеря или резкое уменьшение игры для ребенка трудновосполнимы. Вот смотрите: годовалый малыш колотит ложкой по столу — это он просто стучит, ему нравится звук, нравится движение. А вот трехлетний малыш стучит ложкой по столу и кричит, что это барабан, что он стучит в барабан, — это уже игра. Пока примитивная игра с замещением одного предмета другим, но представьте себе, с каким сдвигом во внутреннем мире ребенка это связано! Он же впервые оторвался от конкретного предмета и вышел в план условный, план символический. Понимаете, в его сознании слово отделяется от предмета, его можно присвоить другому — при условии, что с ним будут действовать так же, как с названным. Это предполагает замещение одного предмета другим, а значит, символическую функцию сознания.
Возможно, главное — в ролевой игре формируется способность управлять собой, своим телом, своими действиями, ребенок обретает то, что в психологии называют «произвольностью действий».
Примерно в середине ХХ века, в сороковые — шестидесятые годы, многочисленные эксперименты показали, что произвольное поведение ребенка в игре значительно опережает такое же поведение вне игры. Он, например, может исписать целую страницу, если выполняет роль школьника, может собрать все игрушки, выполняя роль уборщицы или мамы, а вне игры ему это делать неинтересно.
В 1949 году психолог Зинаида Мануйленко провела эксперимент, результаты которого сегодня стали классикой. Она измеряла, сколько времени четырех-пятилетний ребенок может сохранять одну и ту же позу: вы знаете, в этом возрасте достаточно трудно стоять не двигаясь. Сначала она просила малыша постоять без движения как можно дольше. Потом предлагала это сделать, играя роль часового: ты охраняешь фабрику, и поэтому тебе нельзя двигаться. Помните рассказ Пантелеева «Честное слово»? Вот примерно та же ситуация. Эксперимент проводили с детьми трех, пяти и шести-семи лет.
Оказалось, что трехлетние еще не умеют играть и сохраняют позу максимум 1-2 минуты как в игре, так и без нее. Пятилетние могли простоять три минуты, а в игре сохраняли позу в три раза дольше. Воображая себя часовым, ребенок управлял собой куда успешнее, чем в обычных повседневных ситуациях. К семи годам эта разница сглаживалась: дети одинаково долго могли простоять как в игре, так и вне игры. Значит, зародившись внутри игры, способность к произвольным действиям усваивается. — Но в чем такая магическая сила игры? — Игра парадоксальна по самой своей природе: она сочетает свободу, творчество, непринужденность с жестким требованием выполнять совершенно определенные правила. Ребенок может играть и не играть, может играть во что угодно и использовать при этом любые предметы в качестве чего угодно, а не по прямому их назначению. Но когда он выбрал сюжет и свою роль, он должен совершать определенные действия в определенной последовательности — в соответствии с ролью и с тем, как договорились играть. Принимая на себя роль взрослого — доктора, шофера, воспитательницы, мамы, — ребенок берет на себя определенный способ поведения. Он не будет играть, если не понимает, какая цепь действий сопряжена с его ролью, — это доказали эксперименты замечательного детского психолога Д. Эльконина.
Подчинение правилам, как это ни странно, доставляет ребенку главное наслаждение в игре. Все попытки психолога в одном из экспериментов нарушить правила — например, сначала сделать «пациенту» прививку, а потом помазать место укола «спиртом» — вызывали у детей бурные протесты и разрушали игру. Цель игры — сам процесс наиболее точного выполнения правил, связанных с выполнением ролей, позже — вытекающих из договора со сверстниками. Другой цели у игры нет. Специфическое удовольствие от игры связано как раз с необходимостью преодолевать непосредственные побуждения, подчиняться ее правилам. Л. Выготский говорил, что игра — это «правило, ставшее аффектом», или «понятие, превратившееся в страсть».
|
